Re: Т: Ночь умирает с рассветом

Ник дотащил трупы солдат до первого попавшегося оврага и стащил вниз. Затем, сполоснув руки в луже, присел на камень и закурил.

Жан не стал церемониться и наскочил на свою жертву как шакал. Подкрался сзади из темноты и накинул петлю на шею. «Никки» был не из здоровых, и Жану не составило особо труда сделать свое дело. Скоро парень захрипел и наконец, обмяк.

Жан, довольно потирая руки, стал шарить у мертвеца по карманам. Вдруг «мертвец» внезапно схватил наклонившегося Жана за глотку и тот, вскрикнув от неожиданности и страха, не растерялся и всадил в тело меч по самую рукоятку, проколов свою жертву насквозь. Никки разом ослабил свою хватку, и теперь окончательно испустил дух.

Со лба градом тек пот, Жан утерся грязным рукавом и наконец, вытащил из-за пахухи у парня какой-то клочок бумаги. Жан еще как следует обыскал свою добычу и нашел: факел, несколько золотых, рапиру с позолоченной рукояткой, добротные сапоги, между прочим, подходящие по размеру, и бутылку водки. Жан, поразмыслив, скинул свои сапоги и переобулся. Сапоги пришлись как раз впору. Жан, настороженно прислушался и осмотрелся – кромешная тьма вокруг и ни звука. Зажег факел и осмотрелся как следует, убедился что бумага что он нашел – та самая. С трупом он возиться не стал, бросил его тут же, на месте, рапиру, золото и бутылку Жан забрал с собой, потушил факел и, делая, большой крюк, по пашне, миновал земли Фирема.

Была глубокая ночь, когда Жан, с языком на плече, обливаясь потом – ночь выдалась душная и, на удивление жаркая, дополз до таверны.

Завидев своего нового знакомого Ахундай, попыхивающий трубкой в кресле удивленно поднял брови, когда Жан, небрежно бросил скомканую бумажку на стол, и достал откуда-то бутылку водки.

Ахундай жадно схватил бумажку и быстро пробежав ее глазами поджег об свечу и успокоился только тогда, когда она превратилась в пепел – и тот Ахундай старательно развеял по всей таверне.

Жан, выхлебал уже с четверть бутылки, когда Ахундай, который куда-то исчез вернулся с обещанной бутылкой алиндера и туго набитым кожаным кошельком.

В таверне было пусто, кроме храпящего за стойкой Купера, подметающего пол работника, да пьяного вдребезги солдата, который уткнулся носом в тарелку.

Ахундай преспокойно поставил рядом с удивленным и уже порядком захмелевшим Жаном кошелек:
- Здесь 200 монет. И бутылка, что я обещал...

После пары кубков дорогущего напитка Жан окончательно впал в забытье и пришел в себя через неопределенное время, в непонятном месте, на полу, рядом с кроватью. В одной руке у него была пустая бутылка алиндера, в другой рапира, кожаный кошелек валялся здесь же, причем, насколько заметил Жан, он заметно убавил в объеме, здесь же кто-то копошился. Жан с ужасом осознал что у него ноет все тело и он в одних подштанниках находится. Однако он не смутился и, через силу вскочив на ноги, сжал в руке рапиру и обернулся. В углу, возле камина преспойно одевалась какая-то красивая женщина. Жан ничего не помнил что с ним было, но, разглядывая ее теперь трезвыми глазами, усмехнулся и отшвырнул рапиру в сторону.

- Как тебя зовут? – нагло спросил он, подходя к ней вплотную.
Зеленоглазая красотка с длинными светлыми волосами и превосходными внешними данными вежливо ответила:
- Клаудиа.

Жан хотел еще что-то спросить, как дверь вдруг отворилась, девушка ушла, а в комнату ввалися взлохмаченный новый знакомый – Ахундай, с синяком под глазом, но предовольным видом.
- Ну что? Прием у старика Крюгера всегда отменный, а? – сказал он хриплым голосом и подмигнул:
- Как тебе Клаудиа?
Жан смущенно хмыкнул:
- Ничего выглядит...
Ахундай расхохотался:
- Даешь, паря! О таких девочках и мечтать не приходится! Клаудиа и Сара... ммм... самые лучшие и красивые девочки, которых можно купить!
Жан, упорно искал свои лохмотья, но ничего не находил, Ахундай заметил это и раскрыл шкаф:
- Держи, подойдет?
Жан от удивления чуть не ахнул – новые кожаные доспехи, и новые, начищенные сапоги. Жан оделся – одежда была как по мерке сшита – подивился еще раз про себя.

Вдруг Жан вспомнил про Клаудиу, ее глаза, ее грудь в конце концов... и машинально спросил:
- А сколько она стоит?
Ахундай не удивился и спокойно ответил:
- 200 монет в час. Нехило, да? Но, если ты ей понравишься... то... часы она считать не станет!
- А где мы находимся?
Ахундай опять не удивился:
- В поместье старика Крюгера. Ты теперь с нами. Так знай же, что наш доброжелательный покровитель – старик Крюгер!
- Можешь рассказать мне о нем? – икая, спросил Жан, - И каковы теперь мои обязанности?
- Это было посвящение, - задумчиво произнес Ахундай, - Но не думай что такой праздник мы устраиваем каждому, между прочим Клаудие ты сам понравился, а то столько, сколько она с тобой была и у меня денег бы не хватило заплатить, хех. Ну, в общем слушай. Крюгер человек старый, но смекалистый. Он в дружбе и солдатней, а этим кретинам много ли надо? Накапает немного самогонки – и все рады. И никаких поборов и стачек. Ну вот, сам-то Крюгер занимается чем... самогон гонит, выпивку всякую, болотник ростит... ну еще всякие дела, а мы как бы сказать, его гвардия, хе-хе. А ты... что же... если ты хочешь остаться со мной... знаешь... я с Крюгером на «ты», будешь моей правой рукой... или можешь вернуться под начальство Рика, я его тебе хорошо зарекомендую... что ты хочешь?

Жан немедлся ответил:
- Я хочу остаться здесь!
Ахундай улыбнулся:
- Я знал твой ответ заранее. Так, сегодня отдыхай, осваивайся, у меня дела в таверне. За обедом познакомишься со стариком, увидишь Клаудиу. Хех. Ладно, пойдем.

Поместье у старика было несколько старомодное, но очень просторное и пустынное. Рабочего штата было минимум. Комнат и залов было столько, что и заблудиться было не сложно. Некоторые вовсе не использовались и были закрыты. В широком коридоре, возле входа, Жан, вместе с Ахундаем повстречал старика.

Крюгер оказался вовсе не дряхлым старцом, каким представлял себе его Жан. Это был высокий человек, видно было что он обладал достаточной физической силой, но что-то, либо болезнь, либо слабость высосала из него, в буквальном смысле все соки. Череп и кости его были не более облачены плотью, чем остов скелета. Однако живые глаза, тусклые но ровные зубы, идеально подстиженная седая борода и прилаженная прическа хорошо располагала его в свою сторону.

Крюгер живо поздоровался:
- Честь имею, ты кто?
- Жан, мое имя.
Ахундай молчал.
Старик весело проговорил:
- Ну что ж, Жан, пойдем завтракать. Насколько мне известно, ты понравился моей девушке Клаудие... везунчик!
Жан насторожился:
- А кто она вам?
Крюгер вместе с Ахундаем загадочно расхохотались, а потом, когда Ахундай ушел, по пути в гостиную, старик пояснил:
- Она мне никто, просто я поднял девочек из грязи, когда они еще под стол пешком ходили. Но нет ты не думай, они мне как дочери, если ты об этом...

Гостиная оказалась шикарно обставленным светлым каменным залом с высоким потолком. Посреди зала стоял с одного конца до другого массивный широкий дубовый стол, и вдоль него тянулась вереница скамеек, обшитых бархатом. В противоположном конце стола стояло три шикарных кресла, и пара табуретов, обшитых кожей. Крюгер пригласил Жана прямо туда.

Не успел Жан как следует устроиться в боковом кресле, как в зале появился Клаудиа, еще с какой то девушкой и пристроилась сбоку. Внутри Жана что-то заколотилось, загорелось и стало трудно дышать, он боялся даже повернуться к своей новой знакомой и тупо молчал, уставившись в одну точку.

Тем временем, пара рабочих уже хлопотали у стола. Жан, чуть слюной не подавился – чего тут только не было. Жареная баранина, колбасы, свежие хлебцы, всяческие сыры, целый спектр вин, мед... у Жана глаза разбежались. Однако, хоть и ему хотелось всего и много, он ел сдержанно и с достоинством. Старик и другая девушка все о чем-то болтали, как будто не замечая Жана – видно для старика такие гости, дело постоянное – успел подумать Жан, жуя баранину с косточки.

Жан глубоко задумался и сам испугался своих грешных дум. Да и что тут было думать – жизнь как будто бы налаживалась, появилось чем гордиться, шикарная жизнь, деньги, властные знакомые, женщины в конце-концов. На последнем Жан запнулся и чуть не подавился бараном и неуклюже закашлялся.

Он испуганно осмотрелся и брякнул:
- Извините.
Но старик, то ли уже захмелел после пары кубков, то ли он был глуховат, но Жану было плевать на все это. Все мысли были о Клаудие. Он сообразил что по уши влюбился в нее. Чтобы отогнать тягостные думы он опорожнил кубок вина и затянулся трубкой с крепким грибным табаком.