Re: Т: Охота (рассказ)

***
       Королевская охота – мероприятие чрезвычайно почетное и обустраивать ее пригласили самых опытных егерей. Надо отдать должное, пятеро отобранных человек  прекрасно знали свое дело: «молчуны» и «кричане» терпеливо ждали команду разводящего, для каждого из стрелков было подготовлено свое место по линии оклада. Собак, дрожащих от возбуждения, держали поодаль – на любой охоте,  поднимать шум раньше времени просто недопустимо. Наконец, по команде управляющего, стрелки вышли на номера: теперь Робара скрывал большой серый валун,  возвышающийся левее звериной тропы, Эльрик же затаился в  густом раскидистом ельнике, в шестидесяти  шагах от убежища короля. Юноши почти одновременно воткнули в землю мечи, взвели арбалеты и замерли в ожидании. По сигналу управляющего на позиции выступили загонщики и  «молчуны». Убежище  зверя находилось всего в двухстах шагах от оклада. Выбеленные солнцем и ветром кости животных, ставших когда-то для   кровавой гончей пищей, устилали склон от входа в логово и до подножия пещеры, облюбованной хищником. Небольшие птицы с грязно-желтым окрасом, как ни в чем не бывало, неторопливо прохаживались по белоснежному ковру смерти, пытаясь отыскать остатки прошлых трапез. Кровавые гончие, заблаговременно почувствовав приближение людей, по всей вероятности, скрылись в темноте родной пещеры. В том, что это так, не оставалось  никаких сомнений – достаточно было взглянуть на взведенных, как тетива арбалета, собак. «Каким бы не был свирепым и могучим хищник, но и ему не чужд страх», - сделал вывод Эльрик.
         Следующие пять минут «кричане» безуспешно пытались выгнать затаившегося в своем логове хищника. Но, не смотря на суровый нрав и недюжинную силу, животное не торопилось покидать спасительную пещеру. Наоборот, всем своим поведением оно пыталось донести до разгоряченных охотников, что ни в малейшей степени не желает на кого-либо нападать. «Что чувствует в такие моменты обреченная на гибель тварь? – задумался Эльрик. – Наверное, нам никогда этого не понять. Да и зачем? Если, перерезая глотку свинье, всякий раз испытывать угрызения совести, то, в конце концов, придется перейти на подножный корм или самому уподобиться потенциальной жертве». Наконец из глубины пещеры послышалась возня и негромкий, чуть приглушенный рык. «О-го! – удивленно прошептал юноша: звук был низкий и глухой, почти что утробный. – Это же, какие легкие нужно иметь, чтобы так рычать?!» Но сколь неожиданно кровавая гончая обозначила свое присутствие, столь же внезапно она и умолкла. Лишь редкие возгласы ворон, да  ветер, перекатывающий пустотелые выбеленные  кости, окружал затаившихся в засаде  людей. «Выпускайте собак», - скомандывал управляющий.
         И тут же полтора десятка свирепых кобелей бросились в проем, зияющий чернотой. Собачий лай и, вступивший чуть позже, низкий, перекатывающийся ответ «гончей», заполнили окрестности логова. Не стало слышно ворон, не выл ветер – одна сила встала против другой, не менее страшной и могучей. Первым из пещеры кубарем «вылетел» вожак стаи – огромный мохнатый пес по кличке «Джек». Его бок, располосованный  до самых ребер, кровоточил. Видимо, наткнувшись на хищника первым, верный друг человека угодил прямиком под тяжелую длань затравленного зверя. Но пес не скулил. Злобно рыча, он лишь пытался  укусить себя за заднюю лапу. Острая боль и древний инстинкт охотника, притупили собачий разум, заставляя «Джека» совершать это необъяснимое действо. А может быть, он просто пытался заглушить страдания. Чуть погодя, теснимая могучим хозяином, свора легавых была вынуждена отступить: один за другим, задыхаясь от лая и капая слюной, охотничьи псы покидали  «берлогу», выманивая «гончую» на открытое пространство. «Хей, хей, хей», - разнеслись над землей резкие возгласы «кричан», ожесточенно размахивающих руками. Хищник, подзадориваемый собачьим лаем и повинуясь животному инстинкту, продолжал теснить собак, отступающих вдоль звериной тропке.
         Эльрик, как во сне, следил за разворачивающейся на его глазах, драмой: «Все ближе и ближе серый безмолвный валун, служащий королю спасительным убежищем. Вот кровавая гончая  подходит к  каменной глыбе, минует ее, Робар спускает замок арбалета, звенит тетива, болт пропарывает спину хищника  и застревает в его груди. Медленно, превознемогая боль, восьмисоткилограммовый монстр поворачивает голову в сторону человека, взгляд его глаз  тускнеет и могучий зверь валится на землю, разбрасывая кости своих прежних жертв».
         - Великолепный выстрел, Ваше Величество! – восхищенно воскликнул Вульфгар, наблюдавший за происходящим с соседнего «номера».
Король, в порыве мальчишеского восторга, поднял над головой арбалет, потрясая им, как мечем.  
         - У меня были хорошие учителя, - тактично подметил правитель.
         И в этот момент, из пещерного мрака выскочил второй зверь – немного меньше первого, но столь же опасный для человека, как и его предшественник. «Самка» - безошибочно определил Эльрик. Эта «гончая» не жалась к земле, не скалилась на собак, нет: она неслась прямо на ничего не подозревающего Робара. Не более трех секунд разделяли две незыблемые сущности всего живого: жизнь и смерть. Произошедшее оказалось столь внезапным, что даже    Вульфгар не успел бы защитить своего короля. Робар не услышал – он почувствовал приближение хищника и обернулся. «Это конец? Боже, как глупо», - единственно, о чем успел подумать монарх. Внезапно тварь дернулась, словно налетела на невидимую преграду, ноздри ее расширились, шерсть встала дыбом и хищник,  бросился в сторону ельника – туда, где прятался  Эльрик. Сын советника  вскинул арбалет и нажал спуск. Болт просвистел над головой зверя, не причинив тому ни малейшего вреда. В следующий миг, острые как бритва когти горного монстра, хлестко полоснули юношу, отбросив неудачного охотника в глубь убежища. И тут же три тяжелых древка пронзили разбушевавшегося  хозяина горного логова – это подоспели Робар, Вульфгар и Седерик. Гончая повалилась на бок,  дернулась в конвульсиях и затихла. Всего на миг опоздали верные друзья Эльрика: юноша лежал на земле, согнувшись пополам и прижимая руки к животу. Сквозь побелевшие от напряжения пальцы сочилась кровь. Вульфгар сокрушенно покачал головой и кивнул королю, предлагая тем самым отойти в сторону.
        - Ему осталось минут пять, не более, - прозвучал суровый приговор паладина.  
        - И ничего нельзя сделать?! – сокрушенно воскликнул Робар.
        - Все, что мы можем – это помолиться за его душу.  
        - Оставьте нас, - приказал король.
Вульфгар поклонился и отошел с Седериком в сторону.
        - Проверьте пещеру,  - скомандывал он солдатам.  
Эльрик застонал и посмотрел на короля. Робар склонился над своим другом.
        - Все будет хорошо. Только потерпи немного, - попытался успокоить он своего, смертельно раненного товарища.
        Эльрик горько  усмехнуться, но гримаса боли до неузнаваемости исказила его лицо, сделав усмешку неузнаваемой.
       - Ты, знаешь? – еле слышно проговорил раненый, - кажется, я выбрал не самый удачный  способ  отказать Эльзе.
       - Забудь, забудь об этом! – почти закричал король.
Но Эльрик уже не услышал последних слов своего монарха.
       - Прости, друг. Я всегда буду хранить в своем сердце память о тебе, - произнес юноша тише. - Отправляемся  назад! - приказал король.  –  Привяжите тело к лошади. Мы похороним его дома, со всеми подобающими почестями.
       Подозвав Седерика, Робар добавил:
       - Скачи  к хозяйке лесного хутора – Эллис и скажи ей, что во время охоты погиб паладин Гомез. Смотри не перепутай. И не болтай лишнего.
Из логова зверя раздались крики, негромкое рычание, но вскоре все смолкло. Первым обитель горных монстров покинул Вульфгар.
         - Самка гончей недавно понесла – детеныши там у нее были.
         Всю обратную дорогу король гнал обезумевшего от боли скакуна, не давая тому  роздыха – горечь неожиданной утраты переполняла грудь Робара, жгла очи слезами. Но никому не дозволено зреть слез короля и молодой правитель вновь и вновь полосовал кнутом верного коня.  Ветер, сколь желанный, уставшим от безделья  морякам, столь губительный им же  в своей ярости,  торопился иссушить глаза юноши, чтобы  несколькими мгновениями позже,  наполнить их влагой вновь.
        Как-то давным-давно, когда деревья были большими, а народ Миртаны жил в любви и согласии, отец рассказал Робару одну притчу:

        "Жил под солнцем  Инноса пастух. Пас овец, бродил с ними по бескрайним полям и лугам королевства. И никогда не задумывался: счастлив ли он на самом деле.  Раз прилег отдохнуть в жаркий полдень, задремал… И приснился пастуху  сон, что меж корней, приютившего его дерева, зарыты сокровища. «Какой странный сон!» - подумал он, проснувшись. Раздобыл лопату и начал копать. Все точно –  кошелек, полный  золотых монет,  прятал  древесный исполин. «Как же тебе повезло!» - завидовали люди. На что отвечал им пастух: «Не знаю, повезло ли мне на самом деле».   Продал он овец, добавил денег и купил лошадей. «Посмотри, какой у тебя замечательный табун! Как тебе повезло!» - восхищались соседи. «Не знаю, повезло ли мне на  самом деле», - рассуждал хозяин табуна.
         Прошло несколько лет, случился в деревне  мор скота. Из всех его лошадей в живых остался лишь один жеребец. «Горе пришло в твой дом», - судачили местные жители. «Не знаю, горе ли это», - сомневался  пастух. А через день и последний жеребец пропал... Однако минула  неделя -  вернулся жеребец, да еще стадо диких кобылиц привел. В два раза больше прежнего. «Опять тебе повезло!» - голосили завистники. «Не знаю, повезло ли мне на самом деле», - удивлялся житель  Миртаны осведомленности соседей.
Женился пастух, подросли его дети. Стал старший сын объезжать молодых жеребцов, упал с коня и разбился насмерть. «Какое горе!» - рыдали селяне. «Не знаю, горе ли это», - возражал им  пастух.
         Началась война,  покинули родные места, подросшие дети, став молодыми воинами короля.  «Тебе то что,  у тебя  сына  давным-давно  нет.  Поди смирился уже с этим? Повезло, значит,  опять. А нам, как ножом по сердцу», - сетовали местные жители.  «Да не знаю я, повезло ли мне», - как и прежде,  был пастух немногословен…"

         «Ну, что ж, так тому и быть, - рассудил юноша. – Никто не знает, куда приведет нас следующий поворот дороги, и если произошло что-то непоправимое, значит,  ничего иного произойти более не сможет. Не станет ни  лучше, ни хуже, что не так уж и плохо. Я остался в живых только благодаря жилету, сотканному руками Эллис. Не будь его на мне в тот день, сидеть бы сейчас привязанным к седлу вместо Эльрика. Но лишь благодаря моему почившему другу,  познакомился я с хозяйкой лесного хутора.  Знать на то была воля Инноса; значит хранит меня мой бог, и делами своими обязан я теперь доказать, что не зря вступил на трон, что предстоят мне великие дела. Возможно, что и смерть моего отца была не случайностью, а лишь звеном в цепочке событий, неторопливо разматываемой Пресветлым!»  
 
***

         Дождь лил  две недели, не переставая ни на минуту. Скромные ручейки, стыдливо жавшиеся к обочинам дорог всего четырнадцать дней назад,  теперь превратились в бурные  грязевые потоки, норовившие сбить с ног любого  зазевавшегося прохожего. Робар ненавидел дождь. Всей своей сущностью он отвергал мрак, сырость, туман. Два года минуло со дня гибели его верного друга – Эльрика. Правитель вновь и вновь вспоминал ту злополучную охоту, бешеную скачку по дороге домой, узенькую тропинку, ведущую к хутору прекрасной дочери егеря. С каждым годом все реже и реже улыбался монарх, все чаще суровым взглядом встречал он своих слуг. Одиночество стало верным спутником короля. Долгие два года терзало Робара  желание вскочить на коня и навсегда  покинуть ставший ненавистным дворец; выполнить свое обещание - вернуться на лесной хутор, горячо обнять стройный женский стан. Та единственная ночь, стала последним счастливым воспоминанием  из прошлого. Воспоминанием, согревающим молодого правителя Миртаны  в гнетущем  сумраке ночи и  в предрассветной сырости дождливого утра; в зимнюю стужу и в осеннее ненастье. Но не может позволить себе король того, что подвластно крестьянину: не волен он следовать зову сердца, когда на кон поставлено благополучие государства…
Робар взял со стола небольшой бронзовый колокольчик и позвонил в него три  раза. Дверь в царские палаты отворилась, впустив  круглолицего приземистого слугу. Приказ короля был лаконичен и прост:
        - Найди Вульфгара – он объяснит тебе дорогу. Найдешь в лесу заброшенный хутор. Не говори, кто ты и от кого послан. Узнай как дела у хозяйки – стройной темноволосой девушки по имени Эллис. Как все разузнаешь – немедленно возвращайся.
        Слуга поклонился и молча покинул зал...

***

         За окном мягко угасали сиреневые сумерки. Темнота  подкрадывалась незаметно, вкрадчиво окружая города и деревни, деревья и горы. Весь день король не находил себе места, ни в силах  объяснить причину столь необъяснимого волнения. Лишь поздней ночью вернулся с известием гонец:
         - У Эллис родился сын. Пятнадцать месяцев назад. Назвали  Гомезом, в честь его  отца, погибшего на охоте.
Потемнело в глазах Робара, но сдержался король, не дав повода  людским  домыслам.  
         - Сын, говоришь, родился? Завтра утром возьми несколько человек, и возвращайся на хутор. Эллис с ребенком вышлите к границе с Варрантом. Скажете: таков приказ короля! – мол, новые земли обживать надобно. Выполнишь все быстро и точно –быть награде. А теперь, ступай. Я должен побыть  один.
         Вновь поклонился слуга: c готовностью во взгляде и покорностью в жестах. Долго  еще стоял Робар подле гранитного камина, разглядывая  оранжевые языки пламени, исступленно лижущие прочную решетку. И никто не смог бы сейчас ответить на простой вопрос: отчего стали так красны глаза короля – от боли, сжигающей юношу  изнутри, или  от шального огня, беснующегося снаружи…


Вот и весь рассказ. Делайте замечания, подсказывайте, что не так. Буду признателен.  :)