Re: Обреченные (творчество) *

Глава V – Знакомство

       Караван заключенных проследовал на городскую набережную и остановился. Им еще повезло – поговаривали конвоиры – всю дорогу узников везли в крытых фургонах. Впрочем,  это становилось вынужденной мерой. После того, как в одной из отправленных партий случилась эпидемия и до Хориниса добралась только ее треть, король отдал указ «Об ответственности за жизни заключенных».  Однако любое приказание нужно выполнять не спеша – именно  таким принципом руководствовались конвоиры.  По-прежнему  в партии из ста человек десяток жизней ничего не значил, но традиции прошлых лет,  когда  всю дорогу до Мерсела миля за милей будущие рудокопы измеряли своими шагами, канула в лету.
     «Приехали. Вылазь» - прозвучал властный приказ.
Вик  с удовольствием покинула душную повозку и, ступив на твердую землю, потянулась всем телом. Она поправила привычным движением волосы и стала осматриваться по сторонам. Девушка глубоко дышала, наслаждаясь морским бризом. Ветер трепал каштановые волосы, гладил лицо, обнимал тело. Где-то высоко-высоко в небе  кричали чайки. «Чайки…... свободные, гордые» - у Вик от тоски защемило сердце.  Около четырех  десятков человек: грязных, злых, измученных долгой дорогой, высыпали из фургонов на пристань. Мужчины растирали затекшие руки и ноги, массировали  уставшую от склоненного положения шею
     Мерсел оказался огромным, протянувшимся на многие километры вдоль морского побережья, городом.  Городом, с великолепными образчиками современной архитектуры, столь характерной для центральных районов Миртаны. Над крышами его домов возвышались шпили двух церквей и башня с огромными механическими часами – гордостью Мерсела.  Вход в немного  узковатую для крупных кораблей бухту защищал форт. Из его бойниц выглядывали станины станковых арбалетов. На возвышении краснел фасад роскошного губернаторского особняка. Холм покрывала ярко-зеленая растительность и если бы не выстроившийся на мощеной набережной отряд городского ополчения,  ничто не напоминало бы заключенным про их сломанную судьбу.
       Едва свежие эмоции и впечатления пошли на убыль, люди начали присматриваться друг к другу. Стройная фигурка девушки приятно разнообразила угрюмую толпу обросших и грязных мужчин. Женщины – редкие гостьи в колонии и одновременно самые желанные. Заключенные понимали, что их хорошенькая спутница достанется, скорее всего, какому-нибудь лагерному начальнику, но эта мысль не мешала им мысленно представлять в этой роли именно себя.      Через десять минут на пристань под конвоем вывели еще  пятнадцать человек, таких же уставших и несчастных заключенных, как и прибывшие чуть ранее. Люди с неприязнью рассматривали друг друга.
       – Строиться в две шеренги! – словно щелкнула плеть –  прозвучал приказ конвоира.  
     Губернатор, невысокий полный человек,  уже спускался для осмотра осужденных. На нем были ярко-красный вышитый золотом камзол, атласные штаны, шляпа и начищенные до блеска лаковые туфли. Чуть позади губернатора возвышался высокий дородный мужчина в форме ополченца. Замыкал процессию худощавый угрюмый тип, на желтоватом лице которого виднелись два небольших шрама пересекающих правую надбровную дугу.  
     Заключенные забеспокоились, большинство из них попыталось пристроиться во второй ряд - подальше от глаз надзирателей.  Вик не стала прятаться за чужие спины – так ее всегда учил папа. Слева,  в трех метрах от нее стоял невысокий плотный, но отнюдь не полный  человек лет 30 – 35-ти. Под курткой угадывался крепкий торс, на оголенных  руках играли мускулы. Взгляд его глаз  был живым и, как показалось Вик,  даже чуточку ироничным. Словно все происходящее не имело к нему никакого отношения. Заметив, что на него смотрят, незнакомец повернул голову и приветливо улыбнулся. «Меня зовут Лестер» - произнес он, разглядывая девушку. Заключенные, стоящие рядом, заволновались, кто-то громко  закашлял. Возникшая ситуация показалась Виктории Корвин нелепой и даже чуточку смешной: каждого из узников отделяло от смерти значительно меньше, чем отделяет весну от лета, но и тут все было старо как мир - мужчина ищет женщину. Вик мысленно улыбнулась  незнакомцу. Он казался ей  славным  малым. Однако  внешне ничем  себя не выдала. К ее  удивлению  Лестер послал ответное приветствие,  как будто прочитал мысли. Виктория смутилась и опустила глаза.
     Странноватая процессия из трех человек, спускающаяся к набережной, была уже  почти  что рядом, люди  о чем-то беседовали. «Губернатор, губернатор» - пронесся по рядам  шепот. Внезапный порыв  ветра донес до Вик обрывок разговора:  
     - Я же говорю вам, последняя партия никуда не годилась. Мне потребовалось потратить уйму денег, чтобы привести их в чувство. А эти мерзавцы, как только почувствовали себя лучше, тут же бросились в бега,  - жаловался невысокий толстяк.
     - Господин Мигель, это не мои проблемы. С моей стороны были выполнены все обязательства, - отвечал  его хмурый и худощавый попутчик.
     Заметив, что их разговор долетел до ушей заключенных, неприятный толстяк и хмурый желтолицый тип продолжили свою беседу чуть тише. Вик перестала различать подробности. Она вновь взглянула на Лестера: мужчина  напряженно   вглядывался  то в лицо губернатора, то в лицо хмурого. Девушке показалось, что его губы едва заметно шевелятся - словно произносят слова молитвы.  «Ишь, какой набожный - немного с завистью  подумала она.  Таким всегда проще!» Но на этот раз Виктория ошибалась. Не молитву творил сейчас ассасин, а по губам как по книге читал он слова проистекающей беседы:  
      - Я повторяю, капитан, войдите в мое положение.  Торговля рудой с каждым днем становится все опаснее и опаснее. Королевские шпионы буквально наводнили Мерсел. Мне приходится тратить уйму денег, чтобы они молчали.
      Контрабанда волшебной рудой давно стала в Миртане самым выгодным занятием для любого, кто мог получить доступ к магическим кристаллам. Начиная от рудокопа и заканчивая губернатором Мерсела господином Мигелем, разворовыванием рудных запасов королевства  не брезговал никто. Робар Второй  не зря беспокоился о сокращении объема поставок драгоценного сырья: рудокопы рассовывали самородки по карманам в надежде купить билет на «утренний рейс» - так неофициально называли попытку побега с рудников, их надзиратели закрывали днем на это глаза, а по вечерам собирали оброк со своих подопечных. Младшие командиры помогали пополнять личные запасы старшему командирскому  составу, а те, в свою очередь, отплачивали той же монетой коменданту крепости  - Герту Де Йонгу. На континент руду сбывали через хмурого капитана Грэга Уайтлоу, командующего роскошным трехмачтовым галионом. Никто никогда не видел этого человека улыбающимся. Капитан был хмур, нелюдим и постоянно пребывал в скверном настроении. Заключенных, перевозимых на его корабле, неплохо кормили, нуждающимся  в лечении оказывали медицинскую помощь. (Люди поговаривали, что капитан своим в меру гуманным отношением  замаливает перед богом прошлые темные делишки). Прибыв на Хоринис,  Грэг сдавал командиру городского ополчения новую партию заключенных-рудокопов и забирал, подготовленный для короля (и не только для короля) товар: магическую  руду и, откованные местными кузнецами паладинские клинки. На долю Уайтлоу выпала весьма нелегкая забота, стать ниточкой, связывающей обе стороны контрабандистов. Уже третий год  капитан Яркендара играл эту опасную роль.
     Руду охотно покупали правители мелких государств, протянувшихся на многие мили вдоль пограничной территории Миртаны.  Царственным особам этих крохотных феодов, конечно же, хотелось независимости. А что еще может так в этом посодействовать, как не военная мощь собственной  армии?  Разумеется, никто из них  не собирался затевать с Объединенным королевством войну,  но отстаивать личное мнение в препирательствах с такими же небольшими суверенными государствами, как и они сами, становилось для многих монархов самоцелью. В результате, до  трети общего количества добываемой в Минентале руды, уходило куда угодно, но только не в королевскую казну.
     - Вы предлагаете мне оплатить ваши издержки? – Грэг Уайтлоу выглядел  удивленным.
     - Ну, зачем вы так, капитан? Я просто надеюсь на понимание, - начал сдаваться губернатор.
     Поравнявшись с Вик, троица  задержалась чуть дольше обычного. Мигель отозвал капитана  в сторону и начал ожесточенно жестикулировать, словно  пытался что-то доказать. После минутного препирательства оба собеседника заспешили вверх по набережной.  
     - Хорошо, капитан. Я заплачу, столько, сколько вы скажете, - вконец сник Мигель. – Но вы должны мне уступить девушку.
     - Она не продается, - жестко отказал капитан.
     - Я заплачу двойную цену, - с негодованием воскликнул Мигель.
     - Я же сказал вам, что она не продается. Пропажу женщины обязательно заметят.
     - Ну и что? С вашими-то связями  и вашим талантом?  – стелил губернатор. – Неужели у вас не найдется пара-тройка позвякивающих аргументов в нашу пользу?
     - Я, уважаемый, не хочу сменить капитанский мундир на робу рудокопа, – расставил последние точки  капитан галиона.
     Губернатор, осознав, что просто так завладеть лакомым кусочком ему не удастся, решил сменить тактику.
     - Ну,  на ночь-то вы мне ее отдадите?
     Грэг поморщился. Было видно, что и эта просьба не доставила ему удовольствия.  
     - Только на одну ночь! Завтра, ровно в 6 часов утра девушка должна быть на корабле! И упаси вас боже, господин Мигель, если вы ее мне покалечите.
     Губернатор покраснел  и немного замялся. Он явственно помнил  одну из своих жертв, точно так же выпрошенных им у капитана. Девушка отказалась идти на близость и даже попыталась защитить свою честь. Но хрупкие женские руки были слишком слабым оружием против сладострастного представителя власти. В конце концов, жертве удалось причинить насильнику боль, вызвав тем самым  его неподдельную ярость. Вместо ночи любви губернатор просто избил свою жертву – жестоко и цинично.
     - Ну, я же извинился! - с фальшивым раскаянием возразил господин Мигель, подтверждая степень своего раскаяния весьма характерным жестом - потирая большой палец об указательный.  
     - Хорошо, не будем об этом, – внезапно смягчился Грэг Уайтлоу. - Давайте лучше пропустим по кружечке эля. У вас такой замечательный эль,  якорь мне в глотку! – произнес он, подражая  интонации актера, играющего роль брутального пирата. И добавил уже нормально: «Я отдам указания своим людям. К вечеру вам доставят отобранных заключенных».
     - И девушку? – забеспокоился губернатор.
     - И ее тоже.
*****
       Смотр, затеянный губернатором Мерсела, уже начинал тяготить осужденных. Стоять на пристани,  с непокрытой головой под лучами палящего солнца становилось все тяжелее и тяжелее. Сказывалась усталость, плохая пища и обыкновенный человеческий страх. Страх, хоть и приглушенный физическим изнеможением, но по-прежнему  всеобъемлющий и властный в своем животном естестве. Вик попробовала подумать о чем-нибудь хорошем, но не смогла – слишком много испытаний выпало на ее долю за три последние недели. Заключенные  продолжали оглядываться, тихо переговаривались друг с другом, кто-то негромко рыдал. В своем большинстве это были обычные люди: разорившиеся крестьяне, увязшие в долгах, мошенники-торговцы, бывшие солдаты, самовольно покинувшие поле брани или не выполнившие приказ своего командира, а то и вовсе -  просто бродяги, прихваченные королевскими агентами в какой-нибудь из деревенских таверн. Но среди  всей этой  разношерстной компании  выделялся один человек. Был он черноволос, на вид - лет тридцать, в потрепанной куртке и мятых штанах.  На полголовы, возвышаясь над своими соседями, незнакомец пристально разглядывал девушку. Осанка и взгляд его черных глаз могли рассказать о многом. Вик готова была поспорить с кем угодно, что такие люди никогда не ломаются от жизненных невзгод, что до последнего вздоха они будут бороться, отстаивая свое право на жизнь. Таким был ее отец. Вик вдруг опять стало грустно. Как ей хотелось сейчас прижаться к широкой отцовской груди, зарыться лицом в его меховую охотничью куртку и вновь почувствовать ласковое прикосновение теплых отцовских ладоней, поглаживающих дочь по волосам! Она с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. Черноволосый незнакомец, почувствовав, что девушку охватило какое-то душевное переживание, отвел взгляд. Все узники без исключения иногда испытывали что-то похожее на тоску. В такие минуты они вспоминали свой дом, родных, ласковое прикосновение родительских рук, запах молока в крынке, весенний теплый дождь. Да мало ли чего вспомнится в такой момент? Ну, почти все….
       Замешкавшись,  рослый заключенный наступил на ногу своему соседу.
       - Горн, слезь с моей ноги, - раздался упрашивающий голос.
       - Прости, дружище, - извинился богатырь,  сделав полшага вперед.
       Горн с неохотой  оторвал  взгляд от очаровательной девушки, стоящей чуть поодаль. Ему казалось, что королева эльфов не могла бы быть прекраснее изящной кареглазой пленницы. «Его зовут Горн. Какое странное имя. Словно название скалы или  утеса» -  подумала Вик. Минутная слабость, которую девушка себе позволила, была уже запрятана далеко-далеко в глубинах ее души.  
        Лестер с любопытством и некоторой долей неприязни наблюдал за происходящей на его глазах безмолвной беседой между Горном (теперь он тоже знал его имя) и незнакомкой. Если и предстояло ассасину  остаться в колонии навсегда (хотя в глубине души он верил, что найдет выход), то женское тепло и ласка никогда не станут там для него лишними – рассудил Лестер.  Тем более девушка оказалась очень даже недурна собой.  Горн был серьезным противником, но уступать, кому бы то ни было помимо своего короля,   Лестер не собирался.
       Богатырь всем своим видом излучал необъяснимое спокойствие и уверенность, столь необходимые сейчас людям.  Казалось, что стоящие рядом каторжане, жмутся к его могучим плечам, будто ища защиты.  Но чем он мог им сейчас помочь? –через каждые три  метра вдоль шеренги заключенных  выстроились закованные в латы и вооруженные алебардами конвоиры. Один неверный шаг и острая сталь обрушилась бы на голову провинившегося, не оставив надежды на священное право любого человека  - ЖИТЬ. Однако Вик так не думала. Когда-то давным-давно она стала свидетелем случая, доказавшего превосходство человеческой руки пред силой оружия.  
       Однажды в их городе появилась парочка странноватых парней: невысоких, с раскосыми глазами и широкими лицами. Незнакомцы  сняли номер в гостинице.  Хозяин ночлега не стал задавать никаких вопросов, а просто взял с них  двойную оплату. На том и  успокоился. А вечером следующего дня, словно стая волков на охоте, ворвались в Лайен десять королевских всадников. Раздувались от бешеного бега ноздри их скакунов, с гнедых боков хлопьями стекала пена. Да и сами всадники, по правде сказать, не лучше  выглядели. Слово за слово,  указали жители спокойного города Лайен королевским гонцам на гостиницу, да харчевню, где могли коротать время оба случайных путника.  Вик как раз напротив оных тем вечером сидела.
       В харчевне было уютно, на сковородках аппетитно поджаривался нарезанный ломтями бекон. Огонь, словно пытаясь выбраться из каменного плена, облизывал своим оранжевым языком  фигурную каминную решетку. Посетителей было немного – человек пять от силы. Раскосые незнакомцы похожие друг на друга как родные братья вершили  свою вечернюю  трапезу. Их лица тонули в сиреневом полумраке. Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и харчевня сразу наполнилась людьми – королевскими всадниками. Незнакомцы в раз  побросали свои диковинные столовые приборы, недоеденный рис,  прижались  спиной к стене. И началось тут самое удивительное. В страхе зажмурилась  Вик, ожидая услышать предсмертные крики. Но то, что донеслось до ее ушей, никак не напоминало человеческую мольбу о пощаде. Не выдержав, приоткрыла девушка из любопытства глаза…
       Продемонстрировали в той стычке путники, что не только  руками, данными Инносом для труда и защиты,  владеют, но и ноги как страшное оружие использовать, способны - корчась от боли, вскоре лежали  все десять гвардейцев  на полу харчевни. Незнакомцы же сложили ладони, словно в молитвенном жесте, поклонились хозяину и растворились в вечерней темноте. А королевским солдатам пришлось проваляться в больнице целый месяц – столь серьезный урон причинили им невооруженные постояльцы.  Запомнила Вик тот случай на всю жизнь. Хорошо  запомнила.  
       Солнце, которого так ждут путники, заночевавшие в незнакомой местности, источник тепла и света столь желанный короткими  осенними или зимними днями, теперь стал для заключенных настоящей пыткой. Люди, изнуренные долгой дорогой, пошатывались от усталости. Первые, столь эмоциональные впечатления, когда вокруг так много незнакомых лиц, когда город удивляет своей новизной, постепенно угасли. Осталась жара, усталость и грусть, всегда сопровождающая  пилигрима  в чужом краю.
Со стороны губернаторских покоев,  по дорожке,  выложенной ровной и крупной галькой, спускался небольшой отряд вооруженных людей. «Человек 15,  да-да…. именно столько» -  еще раз пересчитала  девушка подошедших служителей закона. Во главе отряда выступал уже знакомый Вик дородный кавалер, присутствовавший при беседе губернатора с хмурым типом в качестве их  молчаливого приложения.  Как оказалось в дальнейшем - командующий городским ополчением. Нарядный мундир обязывал его владельца держаться строго и надменно. Отряд остановился всего в нескольких шагах от первой шеренги узников. Из строя вышел  ничем не выделяющийся ополченец  и зачитал десять имен, выстроенных перед ним узников. Услышав свое,  заключенные нехотя  отзывались. Первым в этом списке шел Горн. Вик показалось, что богатырь чуть-чуть вздрогнул. Далее шла череда ничего не значащих для девушки слов, и когда Вик  казалось, что последняя неприятность на сегодняшний день уже закончилась, приговором прозвучали два последних:
       - Виктория Корвин.
       Вик стояла не шевелясь.
       - Виктория Корвин, - с раздражением повторил ополченец.
       Вик вновь поймала на себе взгляд Горна. Ни тени страха не было на его лице. Приободренная стойкостью товарища по несчастью, Вик немного успокоилась  и тут же встретилась глазами с Лестером – его миновала участь попасть в список. Хорошо это или нет – девушка могла только догадываться.  В глазах незнакомца  было невозможно  что-либо прочитать. Безмолвие и какую-то тайну скрывал его взор. Вик неохотно отозвалась.
       - Перечисленные обязаны покинуть строй и следовать, куда им укажут, – резали слух слова приказа.
       От услышанного у Вик как-то  нехорошо потянуло внутри – словно в животе образовался огромный кусок льда. Но тут чья-то большая теплая рука сжала ее запястье. Вик непроизвольно дернулась. Обернувшись, она увидела Горна.  Покинув строй, богатырь  подошел к девушке с одной лишь целью: коснуться  ее руки и насколько это возможно,  приободрить.
       - Не бойся, я не дам тебя в обиду, – оказались  его последние слова.
       Лед начал быстро таять. Десять заключенных, в сопровождении охраны  двинулись  вверх по склону,  туда, где красовался нарядный фасад  губернаторского особняка.