Re: ФРПГ-3. "Кровавые времена".

Бугага! Бравого гоблина никто ещё не забыл? Собственно, продолжение похождений бравого гоблина. Рассказ из детства, до превращения в гоблина, когда я ещё был человеком
Мир устроен загадочно и непостижимо.
Желая защитить лягушек от детской
жестокости, взрослые говорят, что их
нельзя давить, т.е. пойдет дождь и в
результате все лето идут дожди из-за
того, что дети давят лягушек одну за
другой. А бывает и так - стараешься
изо всех сил объяснить другому
истину и вдруг понимаешь ее сам.                              От автора
- Уже?
- Сейчас.
- Когда же?
- Скоро.
- Смотри, сам  увидишь!
- Это правда будет сегодня?
Дети жались друг к другу, как цветы, как сорная трава, толкались, суетились, каждый хотел увидеть скрытое солнце.
Шел дождь.
Дождь шел уже девять лет: тысячи дней, наполненных дождем, сплошь состоящих из дождя, гул и дробь ливня, хрустальные водопады града, неистовые ураганы, словно цунами что заполняют острова. Тысячи лесов истребил дождь, и тысячу раз они возрождались, чтобы снова погибнуть. Так всегда было на планете Земля, и такой знали собравшиеся в классе школьники, дети, земные дети землян, существующие в этом дождливом мире, чтобы освоить его и продолжить здесь свою жизнь.
- Кончается!
- Правда кончается!
Я стоял поодаль, в стороне от детей, которые не помнили ни одной минуты без дождя, дождя, дождя.
Им было по одиннадцать лет, и если даже девять лет назад выдался день, когда солнце вышло на час и явило свой лик изумленному миру, они бы все равно не помнили. Иногда по ночам я слышал, как они мечутся, потревоженные неясными видениями. И я знал, что им снится золото или желтый карандаш или огромная монета, на которую можно купить весь мир. Я знал: им чудится тепло - так жаркая волна вдруг приливает к лицу человека, пробегает по телу, рукам, ногам. А, проснувшись, они всякий раз слышали монотонную дробь нескончаемого потока прозрачных бусинок, сыплющихся на крышу, дорожку, сады, леса. И сны улетучивались.
Весь вчерашний день в классе читали про солнце. Как оно похоже на лимон, какое оно жаркое! И дети писали о солнце маленькие рассказы и стихотворения.
По-моему, солнце - подобное цветку,
Что расцветает на час.
Это писал я. Тихий голос прочел стихотворение в примолкшем классе, а снаружи шел дождь.
- Это не ты сочинил! - крикнул кто-то из мальчиков
- Нет, я, - ответил я - я сам.
- Эштон! - вмешалась учительница.
Но это было вчера. Сейчас дождь стал реже, и дети толкались возле огромных окон.
- Где учительница?
- Сейчас вернется.
- Где же она? Мы все прозеваем!
Они вертелись, будто спицы в стремительно вращающемся колесе.
Я стоял один. Хрупкий, болезненный мальчик, я выглядел так, словно несколько лет пробыл под дождем, и он растворил всю синеву моих глаз, всю алость моих губ, всю черноту моих волос. Я был старой, выцветевшей фотографией из запыленного альбома, и когда я говорил - это случалось редко, - то голос мой был словно призрак. Сейчас, стоя в сторонке, я пристально смотрел на дождь, на шумный мокрый мир за толстыми стеклами.
- Чего ты там увидел? - спросил Эштон
Я молчал.
- Отвечай, когда спрашивают!
Он толкнул меня. Но я продолжал стоять неподвижно, будто не ощутил толчка.
Дети сторонились меня, не хотели на меня смотреть. Я чувствовал, как они меня избегают. А все потому, что я никогда не участвовал в играх, которые затевались в гулких коридорах школы. Кто-нибудь толкнет меня и пустится наутек, а я стою на месте, только глазами хлопаю. Когда весь класс пел о радости, о жизни, о веселых играх, мои губы чуть шевелились. Только когда пели о солнце и о лете, я подпевал, глядя на залитые дождем окна.
Но самым большим преступлением моё было конечно, то, что я помнил солнце. Остальные давным-давно забыли его цвет, его лик, тепло его лучей.
А я помнил.
- Оно похоже на монету, - сказала я однажды, закрыв глаза.
- Неправда! - закричали дети.
- Оно похоже на огонь в печи, - сказала я
- Врешь, врешь, ничего ты не помнишь! - кричали дети.
Но я помнил и, тихо отойдя в сторону, глядел на исчерченные струйками стекла.
А как-то раз, с месяц тому назад, я отказался принять душ в школьной душевой. Закрыв руками, темя и уши, я кричал от страха, что вода попадет мне на голову. С тех пор я смутно ощущал, что я не такой, как другие дети, и они тоже чувствовали эту разницу.
Говорили, будто я прилетел с другой планеты, где была гармония с природой, и что я - дитя демона ада. Но это было не совсем так. И будто в следующем году родители меня заберут обратно, откуда я прилетела. По всем этим причинам, серьезным и маловажным, дети недолюбливали меня. Им не нравилось моё белоснежное лицо, моё выжидательное молчание, моя хрупкость и будущее.
- Уходи! - Мальчик снова толкнул меня. - Чего ты ждешь?
Только тут я повернулся и посмотрел на него. Мои глаза сказали, чего я жду. Я знал, что оно вот-вот появится.
- Слышишь, нечего здесь торчать! - злобно крикнул мальчик. - Ничего ты не увидишь!
Мои губы дрогнули.
- Ничего! - кричал он. - Это все понарошку, правда? - он повернулся к остальным. - Сегодня ничего не будет! Верно я говорю?
- Как же так? – шептал я, беспомощно глядя на них. - Ведь сегодня они предсказали, они сообщили, они знают, солнце.
- Все понарошку! - ответил мальчик и больно толкнул меня. - Эй, ребята, запрем его в чулан! Скорей, пока не пришла учительница!
- Не надо, - прошептал я, садясь на пол.
Дети налетели со всех сторон, схватили ее и понесли. Аманда отбивалась, умоляла, плакала, но они протащили ее по коридору в большую комнату, толкнули в чулан и заперли дверь. Из чулана доносились приглушенные крики, дверь дрожала от толчков и ударов изнутри. Дети, смеясь, выбежали в коридор и вернулись в класс одновременно с учительницей.
- Дети, вы готовы? - Она глянула на часы.
- Да! - дружно ответили они.
- Все здесь?
- Да!
Дождь почти перестал.
Они гурьбой протиснулись в большую дверь.
Дождь прекратился.
Словно в самый разгар фильма о лавинах, тайфунах, ураганах, вулканических извержениях, что-то поломалось в будке у киномеханика. Сначала - звук: внезапно установилась полная тишина, не стало слышно воя ветра и раскатов грома. Потом мир оцепенел. Тишина была такой подавляющей и неправдоподобной, что казалось, не то тебе заложило уши, не то ты совсем оглох. Дети поднесли руки к ушам. Они стояли врозь. Дверь за ними бесшумно закрылась, и они ощутили дыхание замершего в ожидании мира.
Появилось солнце.
Оно было очень большое, цвета пламенной бронзы. Его окружало ослепительно голубое небо. Лес горел в лучах солнца. Миг - и дети, освободившись от чар, с ликующим визгом помчались навстречу весне.
- Не убегайте чересчур далеко! - крикнула им вслед учительница. - Помните, что в вашем расположении всего два часа. Не то попадете под дождь!
А дети все бежали вперед, обратив лицо к небу и чувствуя на щеках горячую ласку солнца. Они сняли курточки и подставили руки солнечным лучам.
- Правда, это лучше, чем солнечные лампы?
- В сто раз!
Они остановились в гуще леса, покрывавшего этот клочок земли, удивительного леса, который рос прямо на глазах, неистово, буйно. Подстегнутые быстротечной весной, мясистые ветви тянулись вверх, расцветали, извивались, как щупальца осьминога. Лес, много лет лишенный солнечных лучей, был цвета резины и пепла, камня и сыра, чернил и луны.
Дети, смеясь, лежали на упругом живом ковре и слушали, как он сипит и хлюпает под ними. Они бегали между деревьями, скользили, падали, играли в "кучу малу", в прятки, в салки. Но большинство долго, до слез смотрели на солнце, тянули руки к удивительной синеве и золотистому свету, вдыхали небывало свежий воздух и жадно слушали тишину, словно паря в ласковом море безмолвия и покоя. Они спешили все увидеть и воспринять. Потом сорвались с места и забегали, крича, по кругу, будто выскочившие из логова зверьки. Они бегали так целый час и никак не могли остановиться.
И вдруг…
В самый разгар ликования одна девочка пронзительно вскрикнула.
Все замерли.
Она стояла на возвышенности, вытянув руку.
- Ой, смотрите! - пролепетала она
Дети нерешительно подошли и посмотрели на ее раскрытую ладонь.
Посередине ладони лежала большая блестящая капля.
И девочка начала плакать.
Дети посмотрели на небо.
- Ой! Ой!
Редкие холодные капли падали им на нос, на щеки, в открытые рты. Легкая тучка затянула солнце. Подул прохладный ветерок.
Они повернулись и пошли назад в класс. Руки уныло повисли, улыбки исчезли.
Прогремел гром. Засверкали молнии. Миг - и, стало темно, как в полночь.
В дверях дети на мгновение остановились. Но хлынул ливень, и они затворили двери. Снаружи доносился тяжелый гул водяной лавины, вездесущий и непрестанный.
- Теперь еще девять лет ждать?
- Да, девять лет.
Кто-то вскрикнул:
- Артэс!
- Что?
- Ты еще там, в чулане!
- Артэс!
Я стоял словно прибитый гвоздями к полу. Они взглянули друг на друга, потом потупились. Поглядели в окно, где снова упорно, безостановочно лил дождь. Они не могли смотреть друг другу в глаза. Их лица стали бледными и серьезными. Они смотрели вниз, на руки, на ноги.
- Артэс!
- Ну? - произнесла одна из девочек.
Никто не сдвинулся с места
- Пошли, - прошептала она.
Они медленно двинулись через прихожую. Холодная дробь дождя, вой ветра, раскаты грома, зловещие отблески голубых молний неотступно провожали их.
Они медленно вошли в комнату и остановились возле двери чулана.
Оттуда не доносилось ни звука.
Они еще медленнее отворили дверь и выпустили меня…