Решил писать дальше... прозу

Поскольку как я понял Здесь каждый автор создает отдельную тему для своего творения, то (да не разгневаются на меня модераторы и да не падет бан на мою голову) решил я открыть еще одну тему.
Пришел сегодня днем домой ну ооочень не трезвый и 4 часа!!! (честно) писал. (благо ворд ошибки исправляет).
Вдохновленный Готикой (за столом тока о ней родимой и говорили) че-то подумал: а что было с ГГ пока он лежал в зраме спящего под обломками. Хм, странно как-то получилось. И не знаю причем тут цыплята... вобщем смотрите:

Танец невылупившихся цыплят.

       Сны, что подобно теням, порхая, играют умами,
       Не посылаются нам божеством ни из храма, ни с неба,
       Всякий их сам для себя порождает, покуда на ложе
       Члены объемлет покой и ум без помехи резвится.

                                           Петроний

Тишину царившую в небольшой, плохо освященной комнате нарушил равномерный бой настенных часов. Убранство комнаты ограничивалось двумя массивными креслами, стеклянным столиком и маленькой тумбочкой из красного дерева стоящей в углу. Миниатюрный, прозрачный столик, практически незаметный на фоне кресел, был, однако довольно прочным, поскольку, будучи использован как шахматная доска удерживал на себе около тридцати увесистых фигур. Картину комнаты дополняли двое играющих в шахматы мужчин. Один из них был среднего роста, лет тридцати пяти, с волнистыми спадающими на плечи, каштановыми волосами. Его голубые глаза напоминали спокойную гладь горного озера, таившую в себе необычайную глубину. Вся его одежда состояла из светло бежевого балахона и сандалий, тогда как на его соседе был одет довольно изящный черный плащ и сапоги из кожи огненной ящерицы. Он так же был лет тридцати с лишним, ростом повыше голубоглазого, с абсолютно прямыми черными волосами и невероятно живыми, ярко сверкавшими зелеными глазами.
  Дождавшись последнего удара часов, мужчина в черном плаще встал и заметно прихрамывая подошел к окну.
- Ты никогда не спрашивал себя, для чего мы здесь?
- Голос хромого был как никогда серьезен.
- Я предпочитаю об этом не думать. Есть вещи, которые я не в состоянии понять.
- И тебя это успокаивает? Неужели у тебя никогда не возникало желание докопаться до всего?
- Может быть, когда-то очень давно… - тут голубоглазый улыбнулся. – Отличный маневр, поздравляю. Я чуть было не попался.
- Когда-то очень давно, - передразнивая собеседника начал хромой – ты бы ни за что не купился на это. Стареешь мой друг, стареешь. – Безумно довольный собой он подошел к столику.
- Придумано не плохо, но ты все-таки проиграл.
- Я только начал проигрывать, это разные вещи -  Он нагнулся к столику и переставил несколько фигур. – К тому же первый ход всегда твой. Это не справедливо.
- Но Спящего он все таки прогнал. Сам.
- Да сам, конечно. Это все  потому, что ты первым ходишь.
- А ты никогда не задумывался над этим?
- Над чем? Кто придумал это дурацкое правило?
- Над тем, зачем мы здесь.
- Знаешь, когда-то очень давно… - комната наполнилась громким смехом.
   Несмотря на абсолютную непохожесть, как во внешности так и в характере, эти двое отлично уживались, и казалось, даже дополняли друг друга. Хромой упрощал многозначительные, но довольно сухие идеи голубоглазого и даже придавал им некоторый азарт. А тот в свою очередь держал неординарные и в какой-то степени бешенные выходки своего… (не знаю можно ли назвать их друзьями, но что-то похожее между ними было) в границах разумного. Их мир был довольно замкнутым, (они никогда не выходили за пределы своей комнаты) но в то же время он был необычайно богат и разнообразен. Мир этот поддерживался уровнем их интеллектуального и духовного развития. Каждый из них обладал незаурядным, по своему интересным умом, и достиг в каком-то смысле духовного совершенства. Можно сказать, что они оба познали истину, хотя каждый по своему. Истина сделала их свободными. Свободными от нерешительности, сомнений и даже от совести, поскольку совесть есть сомнение.
 Находясь в своем маленьком, замкнутом мире, они все же имели власть над другим, гораздо более большим и несовершенным миром. Власть огромную и, даже, почти безграничную, но у них не было ни причин, ни желания вмешиваться (разумеется, за исключением чрезвычайных ситуаций, вызывающих их интерес).

Значит он так там и лежит? – Слова голубоглазого вывели хромого из задумчивости.
- Да, долго уже лежит.
- А ты когда-нибудь видел дракона?
- Я? Хех, ты еще спрашиваешь?
- А это не слишком опасно?
- Вовсе нет, если знаешь что делать и как. –Он начинал понимать к чему клонит голубоглазый.
- А если не знаешь?
- Тем хуже для тебя, или может быть лучше. А не рано ли?
- По-моему пора.
Спорить с голубоглазым было делом не из приятных и хотя хромой считал его немного не сообразительным, но все же уважал его и знал, что в спокойной обстановке он всегда находит единственно верное решение. И так как более спокойную ситуацию трудно было себе представить, хромой молча согласился, хотя и считал, что пока рано.

Он проснулся как обычно, в семь тридцать, открыл глаза и с минуту лежал неподвижно и пытался понять. Этот сон был ему до боли знаком, он отчетливо помнил все, о чем они говорили, помнил разбитую скорлупу, помнил то ужасное чувство (он не забудет его никогда). Не видя их, он точно знал кто они. Он не мог ошибаться, хотя это звучало глупо, но он слышал голоса мертвых, точнее не рожденных цыплят.
   Этот кошмар мучил его уже много лет. Это было ужасное время, полное абсолютного непонимания и полной растерянности, это было время, когда он от безысходности положения пошел на преступление, за которое его сослали за барьер.  И теперь в возрасте двадцати семи лет, он окончательно потерял всякую надежду и впал в волную апатию.
  Встав с кровати, он подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Он был на грани.
Ему не хватало воздуха. Выбежав на улицу, он оглянулся.
«Никого. Где они все? Неужели я остался один? Надо бежать. Бросить все и бежать. Бежать…» Мысль о побеге бешено запульсировала в его сознании. Он был убежден, что это единственный выход. Всю дорогу к лесу он отчаянно бежал, несколько раз спотыкался и упав, разбил себе бровь. Через десять минут он подбежал к старой башне какого-то мага.
Упав на колени он заглянул в лужу. Ужас охватил его при виде своего окровавленного лица. «Я схожу с ума.» Он оглянулся, все вокруг было испачкано кровью, его кровью, ему мерещились цыплята бегущие на него и издающие жуткие звуки.  Он снова побежал, но постоянно оглядывался на цыплят, среди которых появилась огромная птица. Не переставая бежать, он смотрел как она поднимается и начинает ломать клювом хрупкую скорлупу непонятно откуда взявшихся красных яиц. Он не выдержал и закрыл глаза. Не видя дороги, он пробежал еще метров двадцать, прежде чем его тело наткнулось на что-то твердое. Боли он не почувствовал, так как моментально потерял сознание.
  Он представлял себя птицей летящей высоко над этой глупой жизнью, он касался облаков своими крыльями, и это поднимало его еще выше. Он пролетал над лесами, уходящими в бесконечность, над горами переходящими в облака, над морями завораживающими своим величием. Он полностью контролировал свой полет и при желании мог рукой черпать воду из океанов, собирать камни на самых высоких горах и разбивать ими зеркала озер. О был счастлив, он был свободен… Внезапно на горизонте он увидел едва заметное бледно-голубое свечение. Забыв обо всем он понесся к свету с головокружительной быстротой и наконец подлетел к нему так близко что мог различить неясные контуры этого чуда, но в этот миг в его прекрасную иллюзию вторглись слова:
- А может хватит?
- Да, довольно.
Он проснулся в холодном поту. Эти слова, точнее голоса очень обеспокоили его. Это было эхо его прежней жизни. Он боялся его, но ничего не помнил. Его мысли прервал звук открывающейся двери в соседней комнате.
 В комнату вошел пожилой мужчина в голубом балахоне, что-то выдавало в нем мага отошедшего от дел.
- Доброе утро. – Голос вошедшего был довольно низким, но в то же время приятным и успокаивающим. – Как спалось?
- Спасибо, неплохо. Вы не могли бы…
- Объяснить вам где вы находитесь? – перебил его старик – с удовольствием. Вы в моей башне,  я подобрал вас в полумертвом состоянии, когда вы в приступе безумия носились между мирами.
- Между мирами? О чем вы говорите? Я ничего не помню, ничего не понимаю, я…
- Вы все поймете и вспомните, когда придет время, а теперь поспите – снова перебил его старик и вышел, оставив его в полной растерянности.

Комната находилась в полумраке, ее освещала только пара свечей стоящих на тумбе в углу. На столике стояла откупоренная бутылка красного вина, и дымился болотник в хрустальной пепельнице. Хромой с пустым бокалом стоял у окна.
- Тебе не кажется, что все слишком банально?
- Как все меняется. – Голубоглазый улыбнулся. – Теперь уже ты упрекаешь меня в банальности.
- Нет, но… Амнезия, еще этот братик примиритель откуда-то все пронюхал и втиснулся. По моему это слишком.
- Ты прав, но амнезия твоя идея, а братик сам пришел, мы его не звали.
- Каюсь, - хромой несколько раз быстро моргнул, - но надо что-то менять.
- С каких это пор ты стал признавать свои ошибки?
- Ну не об этом же разговор. Может умыть руки?
- Знавал я одного умывшего руки, из личной кстати практики, так того потом совесть заела.
- Совесть меня, скажем, не заест, но менять что-то надо.
- А ты когда-нибудь вспоминал что-то очень страшное?
- Я страшное, обычно не забываю. – Он подошел к столику и налил себе вина. – А ты прав, все действительно меняется. – Судя по улыбке, хромому понравилась идея голубоглазого. – Да, ненавижу повторяться, но все же, не рано ли?
- Пропусти ерунду о спокойной обстановке и молча согласись.
- Ты мне сегодня определенно нравишься. – Переводя дыхание после приступа смеха, подавившись вином и расплескав его по комнате, заключил хромой. И приступ повторился.
- Определенно.

На четвертый день пребывания у старика, его память начала проясняться и вместе с памятью к нему вернулся страх. Он вспомнил Их, вспомнил свои мучения, свою ссылку за барьер, свой побег. Но по ночам они уже не приходили. Он жил в ожидании новой встречи и это было еще ужасней. Он решил рассказать обо всем старику, но дома того не оказалось и он вышел поискать его, к тому же за эти четыре дня он еще ни разу не выходил из башни.

Продолжение будет как тока оредактирую.......

Re: Решил писать дальше... прозу

Продолжение...

Башня старика находилась в центре небольшого, но довольно симпатичного и хорошо ухоженного сада. Он спустился на усыпанную гравием дорожку и направился в сторону расположенной не далеко от башни беседки. Старика в ней не оказалось , но он решил остаться и посидеть на свежев воздухе. В этот момент его оглушил непонятно откуда взявшийся ужасный звук.

  Проснулся он от звука распахнутой ветром форточки. Открыв глаза, он еще некоторое время лежал неподвижно, внимательно рассматривая длинную трещину в потолке. Прошло около пятнадцати минут, прежде чем он опустил ноги с кровати и почувствовал неприятный холод каменных плит. Он оделся, но все еще чувствовал озноб. Подойдя к грязному окну, он ощутил на себе холодный утренний свет, к тому же на улице его ждал ужасный ливень, и настроение окончательно испортилось. Он приготовил себе на завтрак яичницу и съел ее не без отвращения, он вообще не любил яйца, но в башне ничего другого не оказалось. Позавтракав, он некоторое время сидел неподвижно, затем выкурив несколько порций болотника вернулся в спальню. Несколько мгновений спустя, раздался звук разбивающегося стекла, а сразу после этого глухой удар об гравий двора чего-то мягкого.

   Покончив с яичницей и накурившись он вошел в спальню. Его взгляд снова упал на грязное окно. Еще секунду он колебался, затем резко метнулся в сторону окна и прыгнул. Сломавшись стекло сильно порезало ему щеку. Он почувствовал резкую боль. Вырвавшись из плена осколков, он открыл глаза и увидел бешено несущуюся на него землю и  маленький, не больше чайного блюдца, черный круг. Инстинктивно он ждал падения, но непонятное блюдце отделявшее его от смерти увеличивалось и разинув пасть ждало его. Он провалился в черную бездну и оказался в длинном и узком коридоре. Тут он увидел Их. Они преследовали его, он слышал шелест их крыльев позади себя и ужасный грохот, в котором можно было разобрать знакомые голоса:
- А может, хватит?
- Нет.
И жуткий, раздирающий нутро смех. Он опять бежал, бежал бесконечно долго, пока не увидел перед собой лестницу уходящую вниз. Он знал, что там его спасение, но лестница была такой длинной, что казалось, вела в ад. Он не смог сохранить равновесие, упал и кубарем покатился вниз. Через несколько мгновений, он осознал, что больше не катится, а снова падает, вернее, смотрит на себя падающего в пропасть. Он видел, как уменьшается в размере и превращается в куклу составленную из тонких палочек. Он застыл на месте, а кукла продолжала падать. Вглядевшись в темноту он увидел тысячи падающих кукол, которые плакали, кричали и смеялись, а на фоне этого кошмара продолжали звучать знакомые голося:
- А может, хватит?
- Нет.
    Потом был шум ветра в ушах, крик пролетающей птицы и гравий сада. Потом все затихло, и ничего больше не было.

Странный звук вскоре исчез и, так и не поняв причины его появления он вышел из беседки и направился назад в башню. Переступая порог он замер. Вместо комнат башни, он увидел длинную, серую полоску пляжа, а с того места где должен был быть потолок на него смотрело серое, затянутое грозовыми тучами небо. Резко захлопнув дверь, он оглянулся. Сад, беседка, все было на месте. Он обошел дом кругом, снова подошел ко входу в башню и открыл дверь. Картина не изменилась, только к ней добавились огромные чайки и вороны, сотнями парящие в небе. Он вошел. Птицы стали опускаться на огромные валуны, разбросанные по всему берегу. Когда они облепили пляж, наступила абсолютная тишина и даже накатывающиеся на берег волны не производили ни малейшего шума. В это время ему показалось, что птицы смотрят на него. Ему стало страшно. Обернувшись, он увидел открытую дверь на краю обрыва. Он побежал к ней, но не успел. Дверь со страшным скрежетом накренилась набок и провалилась вниз. Звука падения не было. В это время он заметил, что птицы поднялись со своих мест т выставив когти несутся на него.  «Наверно я умру», подумал он, «но что такое смерть? Человек не знает, что ждет его за пределами жизни. Он не способен понять значения слова смерть точно так же, как не способен понять вечность и бесконечность. Мысль о смерти сама по себе лишена смысла. А что такое мысль? Это поток иллюзий, фантазий и тщеславия, порождающий море заблуждения в котором тонет человек. Но это все только мое мнение, всего лишь конечный продукт размышлений, наблюдений и безделья.» В это время чайки нанесли первый удар и он упал на добивание воронам.


- Ты слышал этот бред? – хромой расплылся в улыбке.
- Да. Ты заметил? Они мертвы.
- Еще бы. – Он осушил очередной бокал.
- Ты много пьешь Белиар.
- Я жду. Когда же начнется?
- Скоро, отзывай всех.
Уже сделано, о великий Инос. А как ты думаешь, мы тоже продукт безделья? – хромой истерически расхохотался.
- Начинается, пошли.
Подойдя к тумбе соящей в углу, Инос достал из нее короткий меч и молот. Первым, жертвой необузданного танца пал стеклянный столик, затем были превращены в груду хлама кресла и тумбочка. Часы погибли после того, как были разбиты последние бутылки и пепельницы.
   Не переставая хохотать, хромой швырнул ы груду обломков окурок. Разлитое спиртное вспыхнуло, пожирая остатки комнаты. Раздевшись до гола и побросав одежду в огонь, они прыгали и извивались и пламя не осмеливалось тронуть их.


Проснувшись, он увидел знакомое лицо. Да, это был Ксардас. Убедившись, что все прошло удачно заклинатель демонов произнес:
- Наконец, вот уже несколько дней я пытаюсь перенести тебя сюда.

КОНЕЦ…

Re: Решил писать дальше... прозу

Ой блииин :( простите народ за ЭТО. Проснулся сегодня, на работу опаздываю, голова болит жутко, вобщем плхмелье и еще Это - кошмар. Чего на пьяную голово не сделаешь. Стыдно. :(
Приношу публичные извинения за этот бред, и так как все таки начал тему, то обещаю реабилитироваться и в течение нескольких дней выложу что-нибудь за что будет не так стыдно......